Момент прерванного движения
Вадим Дикан
Не вернувшимся с боевого полёта посвящается...
Кто погиб за Родину, тот не умирает.
Г. Димитров.
Если бы мне предложили сыграть историю
моей жизни, я сыграл бы «Чакону» Баха.
В. Спиваков.
...........................................................................
...........................................................................
...........................................................................
Московское время...
...И опять полилась божественная мелодия... (Чакона)
Вместо эпилога.
Господи! Ты слышишь меня? Двигатели работают на полном форсаже, на пределе, прошли сверхзвук, грохот такой, что километров за пятьдесят можно оглохнуть, но Ты же не ушами слышишь, правда? У меня к Тебе просьба, Господи: сделай так, чтобы у меня получилось! Помоги рассчитать, чтобы я не промахнулся! Дай мне, Господи, сил продержаться еще одну минуту, только одну минуту! Ведь это так мало для Тебя! Пока будешь разглядывать пробоины в фюзеляже и переписывать в свой журнал данные преставившихся рабов Твоих, Господи, и друзей моих, Олега, Паши и Жени, минута и пройдёт. Пролетит так, что Ты и не заметишь. А мне больше и не надо. Ты только не забудь, что мне нельзя ни дрогнуть, ни струсить. Если заметишь, что я подумал выйти из атаки, вставь чеку в стабилизатор, чтобы угол пикирования не менялся. Он должен быть равен двадцати восьми градусам, а лететь я обязан с курсом 210 градусов. Или дай мне по мозгам, чтобы не думал о выходе из атаки. Я почему так в этом уверен? Когда ты забирал к себе Пашу, это были его последние слова, он всё рассчитал верно, он вообще никогда не ошибается. Вернее, не ошибался. Я буду помнить их всю оставшуюся жизнь, вот минута и получится. Ты позволишь мне продержаться это время? Господи, ну чего Тебе это стоит, а? Всего-то прошу: помоги мне не упустить этот шанс, этот невозможный, невероятный шанс. Догадываюсь, что Ты скажешь, ведь Ты тоже открывал учебник по тактике боевых действий дальней авиации: «авианосец невозможно уничтожить одним бомбардировщиком». Его даже подводная лодка потопить не может. Он вообще непотопляем! Но для нашего экипажа нет ничего невозможного. Ты в этом не раз убеждался. Дай мне эту минуту, Господи! Разве я многого прошу? Я докажу тебе, что умные книжки тоже ошибаются...
Я его уже наблюдаю визуально – огромная серая громадина с высокой надстройкой. Хозяин морей, океанов и судеб земных. Его, наверное, даже шторма боятся, стороной обходят. Огрызается, гад. Наблюдаю очередной пуск ракет в мою сторону, ко мне потянулись белые ниточки. Это не страшно. Не волнуйся, Господи, они сейчас уйдут в сторону: перед смертью Женька успел включить пассивную защиту, а Паша – скинуть ловушку.
Господи, Ты можешь представить вменяемой нацию, которая может назвать авианосец - «Свобода»?! Скажи, у них всё в порядке с мозгами?! Почему Ты разрешаешь им диктовать свои условия всему миру? Неужели, Господи, Ты можешь быть на их стороне? Разве Ты с ними заодно?! Нет, не верю, не могу я поверить в это! Разве может так быть - чтобы хоть кто-то был на их стороне? Они же не люди, Господи, неужели это тоже Ты их сотворил?! Зачем??!! Прости, Господи, Тебе, конечно, виднее, не наказывай меня за вопросы и сомнения сейчас, погоди еще минутку, а? Всего-навсего минутку! Я Тебе через минуту за всё отвечу! Ты только погоди... и помоги, а? Мы потом все обсудим, хорошо? Если захочешь, Ты мне всё объяснишь, я пойму, а что не пойму – в то буду истово верить, как остальные: и зачем Ты позволил издеваться над другими, и мог бы Ты избавить нас от этих безбожников, и есть ли Ты вообще. Ой, прости, что-то не то ляпнул, да?! Прости, пожалуйста! Поверь – не со зла!
Господи, говорят ещё: всё, что Ты ни делаешь, всё – к лучшему. Ну, знаешь, Господи, может, Тебе и виднее, Ты мудр, наверное, вечен и бесконечен, но зачем же Ты послал на своих подданных этих нелюдей? За что нам это, за какие прегрешения: развал страны, изломанные судьбы, горящие города наших друзей в Корее, во Вьетнаме, в Югославии? Или Ты тоже от них открестился? Кто будет следующим? Сам-то знаешь?!
Что мы Тебе, Господи, плохого сделали? Настолько плохого? Или это такое испытание, Господи? Ну вот, видишь же Сам, я все делаю, чтобы его выдержать. Я выдержу, Господи, я не дрогну, не сверну в сторону, только Ты помоги мне чуть-чуть, а, Господи? Ты же всё видишь, Ты же всё знаешь, Господи! Ты же видишь всё это – Земля раскололась на два лагеря: на добрых и злых, на тех, кто живёт как может, и тех, кому это не нравится, на тех, кто верит в Тебя с открытым сердцем, стараясь быть чище душой и деяниями, и тех, кто прикрывается Твоим именем, совершая жестокие преступления. Ты же сам сотворил эту землю, Господи, ну неужели Тебе не обидно за неё? Может, всё-таки хоть чуть-чуть обидно? Тогда помоги мне, пожалуйста. Разве это можно считать капризом?!
Ты же видишь, они несут только проблемы, горе и страдания миллионам людей. У них же нет ничего святого! На их деньгах написано, что они верят только Тебе, но это же ложь, Господи! У них всегда слова расходятся с делами, Ты, конечно, уже поставлен в известность?! Они предают тебя, потому что Ты для них – никто. Ты удивлён? Раздосадован?! Тогда почему не накажешь агрессоров за это? Ты привык к страданиям и уже не обращаешь на это внимания? Когда их мирная ракета попадает в автобус с детьми, Ты, наверное, в это время спишь, потому и не видишь этот ужас, да? Ты знаешь, Господи, что дети перед смертью умеют кричать как взрослые? Просто они за мгновение, за миг, пока осколки, обрывающие последние надежды, входят в неокрепшие тельца, проживают целую жизнь и умирают седыми, словно старики. Они не успеют ничего оставить после себя, зачем они тебе нужны такие?! Тебе их тоже не жалко??!! Почему тогда не отберёшь у всех оружие? Ты этого не хочешь. Почему???!!! Молчишь? Не знаешь ответ или притворился, что не слышишь?! Скажи ещё, что хочешь побыстрее забрать их к себе, чтобы они не мучились?! Но они не мучались, они же – дети! Они радовались каждому дню, подаренному Тобой, пока не пришли нелюди. Странные у Тебя представления о справедливости...
Господи, ответь: почему Ты забрал моих друзей, а меня оставил? Я не могу смотреть на Олега, ещё несколько минут назад он улыбался, а сейчас сидит в кресле с развороченной грудью. Спасибо, что хоть мучаться его не заставил. Паша с Женей тоже погибли мгновенно. Ещё бы не попасть в такую мишень! На боевом курсе особо не наманеврируешь, да и не предназначен для этого наш лайнер. Ты хочешь, чтобы именно я поставил точку в нашем задании, которое, говорят, на контроле у вечно пьяного гаранта конституции?! Но почему?! Любой из нас достоин этого подвига.
Господи, хочешь правды? Да Тебе и врать бесполезно, насквозь видишь. Олег летает ни чуть не хуже. Разве Ты не знал?! Не оправдывайся – всё равно не поверю! Ты же видишь, что ЭТИ ребята значат для меня, тогда зачем заставляешь страдать? Если ты считаешь, что одна минута, оставшаяся до встречи с ними, это мгновение, то, пожалуй, наступил тот редкий случай, когда Ты ошибся. Это – вечность, Создатель! Секунды – годы. Нет – десятилетия! Их ещё надо прожить, между прочим. Как это сделать без них?
Господи, говорят, Ты не любишь самоубийц? Сделай для меня исключение, Господи, ну, пожалуйста! Урони мне на ЗШ, прикрывающий мою грешную голову, что-нибудь потяжелее, чтобы не пришла и тень мысли о спасении, чтобы эта мысль не заставила вывести ракетоносец в горизонтальный полёт. Господи, а правду говорят, что предателей Ты тоже не любишь? Кем же я тогда окажусь? Олег, Паша и Женя у Тебя, наверное, уже чистилище прошли, и ждут меня, ждут и видят, как я страдаю и ничего не могут сделать, не могут подсказать, как раньше. Я смогу, я дотяну, верьте в меня, ребята! Если уж удалось сбить три «Суперстара», значит, сегодня всё удастся. Ради вас, ради вашей памяти, это мой салют на похоронах, который сейчас будет виден всему Земному шару. Мы, русские, тем и отличаемся от других народов, что можем сделать невозможное. Это не точка зрения, это – диагноз, который пока ещё в мире учитывают, хотя уже и не всегда в это верят. Уйдём мы, наше поколение, и всё – идущие за нами уже не знают, что за страну можно умереть. Он знают, что её можно только грабить. Смотрите, как я салютую вам, как я вас приветствую, мои дорогие ребята, лучшие, единственные!
Господи, а ведь Ты можешь всё, но не хочешь в этом признаваться! Откликнись, Господи! Вдруг я дрогну, проскочу мимо авианосца или катапультируюсь, к примеру. Кем же я буду тогда для них, Господи? Ты же сына Своего послал умирать за других, разве же я самоубийца, я же не для себя? Мне бы только сделать нелюдей на «Freedom» свободными, как они этого и хотят. Они же всегда об этом говорят, вот только делают почему-то всё наоборот. Наверное, души блуждают в потёмках, вот и ошибаются, а я им только дорогу подскажу, и – всё, обещаю. Тогда они больше никому зла не сделают. Ты мне поможешь, Господи? Я только на тебя уже и рассчитываю, больше не на кого...
Господи, у меня есть ещё полминуты, ответь мне на личный вопрос: как там мой Димка? Ему пятый годик пошёл, уже совсем большой стал. Как он? Что уже умеет делать? Ты научил его завязывать шнурки на ботиночках? А буквы с ним учишь? На каком языке он разговаривает? Он очень сообразительный, я знаю. Тебе с ним легко? Он не сильно тебе докучает? А что ему нравится? Какие игрушки любит? Наверное, самолёты? Я помню, как он в животике у Ирины замирал на пару секунд, заслышав звук взлетающего бомбардировщика, а потом продолжал пинаться пуще прежнего. Знаешь почему, Господи? Он возмущался, что полёты начались, все смотрят, а он один не видит этой красоты! Слава Тебе, Господи, теперь он не один – Ирина уже с ним. Ты, похоже, перестал с ним справляться, потому и забрал её к себе? Что они сейчас делают? Как всегда, ждут папку с полётов, небось, волнуются вдвоём? Скажи им, что мне осталось совсем чуть-чуть, вот закончу манёвр и вернусь к ним. Успокой их, пожалуйста, Господи!
Жестокий Ты всё-таки, Господи. Очень много моих знакомых и друзей уже у Тебя. Зачем Тебе столько первоклассных пилотов? Ты-то к чему готовишься?! Кто Тебе может угрожать?! Ну, ладно, как-то ещё могу понять молодых лётчиков, здоровых, бесстрашных. Они могли ошибаться, налёт небольшой, инструктора тоже особо помочь не могли. Или не успевали. Но зачем отца моего забрал недавно? Он своё честно отпахал, мог бы ещё, конечно, но сняли с лётной работы за катастрофу в полку. Обычное дело тех времён. Но и этого им показалось мало – отправили на пенсию. Он отошёл от всех авиационных дел, к Тебе больше не приближался – ни разу в воздух не поднялся, даже на пассажирском самолёте. Отец лебедей, между прочим, выращивал. Выходит птенчика, поставит на крыло и отпустит. А они привыкали к нему и не улетали на зимовку. На Украине зимы тёплые, так у него в сарайчике и зимовали. Зачем он-то Тебе понадобился?! Какой из него теперь воин?!
Какими мы были наивными – вспоминать тошно! Мы росли в стране развитого социализма и были уверены, что нам-то уж точно воевать не придётся, все войны пришлись на наших дедов и отцов, а мы будем только отпугивать врагов от наших границ громким рёвом форсажных камер. Мы считали, что они увидят, что у нас самое лучшее вооружение, и не полезут к нам. Что может быть лучше профессии защитника Родины?! Господи, Ты же это прекрасно понимаешь. Конечно, мы думали, что ничего, кроме локальных конфликтов уже никогда не будет. Для этого достаточно пострелять десантникам или пульнуть в агрессора какую-нибудь хитрую ракету. Параноиками считали старшее поколение, неспособное отказаться от идеи войны. Не войны ради войны, мы никогда не вели наступательных войн, всегда только защищались, правда, не всегда удачно – ведь не каждый год у нас Суворов рождался. Вот и готовились к ней. Теперь понимаю: они были не параноиками – провидцами, они не знали, но предчувствовали, а мы – глупые дети. Хорошо, что управляли страной не мы – они. Иначе не на чем мне было бы сейчас лететь к этому авианосцу, раздающему свободу всем желающим направо и налево...
Господи, хочу признаться в страшном грехе. Я, если честно, не верю в Тебя. Ну, не умею я верить в высшую силу, в Создателя, в Отца небесного! Не умею. Я в себя умею верить, в свои руки, в свой разум, в друзей своих, в человечество, в конце концов, как ни высокопарно это звучит. В то, что люди, при всем их идиотизме, все-таки способны создавать, любить, дружить. А в Тебя, Господи, мне никогда не приходило в голову верить. Ты меня прости за это, пожалуйста.
