Краткая биография Вяликова Николая Яковлевича

 

Мой Дедушка Вяликов Николай Яковлевич, родился 19 декабря 1929 года на хуторе Хотунок города Новочеркасск, Ростовской области в семье председателя колхоза и школьной уборщицы. Он был третьим, самым младшим ребенком в семье. Когда началась ВОВ, ему, ученику 4-го класса пришлось идти работать в колхоз, собирать урожай. После окончания оккупации мать отправила его учиться в ремесленное училище, где вся учеба заключалась в ремонте физюляжей самолетов на местном АРЗ. Роста дедушка был не большого, и поэтому все маленькие лючки, ходы и т.п. были его. Зимы в то время были на редкость холодные, и как рассказывал дедуля, руки и ноги при работе так замерзали, что плакать хотелось. Так что первая встреча с авиацией не была удачной, и именно тогда он дал себе слово никогда в жизни не связываться с «этими погаными самолетами».

В 1947 году с фронта вернулся отец, и сказал дедушке, что он обязательно должен доучиться и закончить хотя бы 7 классов, но понятно, что 17-ти летний парень не захотел идти в 5-ый класс школы, и отец устроил его в мукомольно – элеваторный техникум, а по ночам он разгружал уголь на железнодорожной станции, что позволяло ему время от времени приносить домой мешок – другой угля. В этом же техникуме он познакомился с Тоней – своей будущей женой. Первый год учебы давался очень тяжело, но тяга к знаниям и мечта поступить в Высшее Командное училище ВМФ в Севастополе, позволило окончить техникум «по второму разряду» (в н.в.- с дипломом с отличием).

В 1951 году, когда в военкомате спросили о том, куда он хочет пойти служить, ответ был очевиден. Именно в Севастополе, на абитуре он сделал себе татуировки в виде якоря и штурвала. Решение мандатки было безапелляционно – «проживал на оккупированной территории», но один офицер из отдела кадров спросил: «А хочешь поступать в среднее Военно-Морское Минно-Торпедное, имени И.В. Сталина?». Другого выбора не было. По прибытии в Ейск дедушка понял, что училище Военно-Морское, хотя и не Минно-Торпедное, но АВИАЦИОННОЕ!!! Изменять своему слову он привычки не имел, и поэтому не явился ни на один экзамен, кроме экзамена по физподготовке, где был очень строгий контроль. Председатель мандатной комиссии сказал, что, учитывая его (дедушки) пролетарское происхождение и то, что стране нужны молодые летчики он зачислен в училище. Делать было нечего, да и форма, которую выдали курсантам, была морская – пришлось приступать к учебе. Приблизительно через 8 месяцев начались полеты. В то время дедуля даже и не догадывался, что ему придется налетать более 3500 часов за без малого 26 лет летной работы.

После окончания училища в 1954 году, он, молодой морской летчик, окончивший училище «По первому разряду», убыл служить на Балтику в полк, которым в свое время командовал полковник Преображенский, но прослужил он там не долго, т.к. пришла разнарядка об отзыве молодых летчиков в авиационные училища для замещения вакантных инструкторских должностей. И в 1955 году он уже «инструкторил».

Как рассказывал дедушка, пролетал он «рядовым летчиком-инструктором» 15 лет, неся при этом колоссальную нагрузку секретаря партийной организации эскадрильи, полка, а затем и училища, что позволило получить ему звание майора, а когда ему сразу предложили занять место ЗК по политчасти – он получил подполковника. Большинство его однокашников были капитанами.

О том какой он имеет налет – информации нет, так как он сам рассказывал мне, что в книжку записывались лишь те вылеты, которые не шли в разрез с нормами налета за летную смену (инструкторов и времени не хватало, а курсантов готовить нужно было в любом случае, иногда приходилось выполнять по 8-9 заправок за смену). В летных книжках я насчитал чуть более 3500 часов налета. Да, летал он много и, как говорили современники, - хорошо. Это, впрочем не удивительно: при большой любви к своей работе, авиации в целом и налете более 150 часов в год другого быть и не могло. Я как – то спросил у него почему ему так и не дали «Снайпера» и ответ меня немного поразил. Оказывается, из всех его однокашников только один имел эту квалификацию (как говорил дедушка только из-за удовлетворения личных амбиций), хотя нормативы мог выполнить почти каждый. «Снайпера» нужно было каждый год (полугодие?) подтверждать в Ростове, а для инструкторов, итак очень малое время проводивших с семьей, это было, мягко выражаясь, не очень интересно.

Судить о его летном мастерстве мне как-то «не с руки», так как я не был свидетелем этого, но могу привести выдержки из публикаций тех лет:

«Авиация и космонавтика», 1964г., №6. «…Капитан Вяликов по праву считается одним из лучших летчиков – инструкторов в части. Он сумел не только использовать передовой опыт своего бывшего командира звена, но и сам сделал не мало. …И один из лучших – коммунист Николай Яковлевич Вяликов, секретарь партийной организации эскадрильи».

Или вот что пишет на первой странице «Красной звезды» от 10.07.1968г. корреспондент, бывший летчик – фронтовик майор С.Грибанов: «... Репортаж с самолета? Старому пилоту? Согласен. Оттуда, действительно видней, — сказал командир части. — Пойдете на спарке партийным секретарем. …Через минуту работяга спарка выруливает на взлетную. Пристроилась на почтительном расстоянии за истребителем – бомбардировщиком. Военный летчик первого класса майор Н. Вяликов будет контролировать самостоятельный пило­таж в зоне курсанта А. Рупкальвиса. … Майор Н. Вяликов управляет плавно, уверенно. Будто лет­чик и машина — одно целое. Признаюсь, когда мне сказали, что по­лечу с секретарем, невольно поду­малось: каков он в небе? Дел ведь у него на земле хватает, Но уже со взлета на этот счет сомнений никаких не осталось. Чувствовалась твердая мастерская рука. … Ни­колай Яковлевич, в прошлом рабо­чий, слесарь Новочеркасского за­вода, не юнцом пришел в авиацию. И вот за плечами десять лет ин­структорской работы, десятки летчиков, получивших от него путев­ку в небо. И еще — бессменных четыре года секретарем парткома учебной авиационной части Ейско­го высшего военного авиационного училища летчиков…».

От многочисленных предложений службы за границей, в отдельных полках, в Краснодаре и в Ростове он отказывался из-за болезни сына Сергея – моего отца. Мой отец оглох в раннем детстве, и это обуславливало его учебу в специализированном интернате,  и оставлять его надолго большого желания не было. Он всегда говорил: «Если бы я меньше уделял внимания семье, то, наверное, был бы как минимум генерал-майором, но семья – это святое». Единственное место, где он служил вне Ейска – Кущёвка (3 года в должности ЗК ап).

За годы летной работы освоил и летал на ЯК – 3, 11, МиГ – 15,17,21, Су – 7Б. Учил не только советских авиаторов, но и Чехов, Кубинцев, Вьетнамцев, Поляков. Имеет бесконечное множество медалей, орден «За службу в ВС II- степени».

Совершил более 120 парашютных прыжков (в том числе более 40 на воду) – я считаю что для обычного летчика, у которого прыжок с парашютом  крайне не стандартная ситуация – это очень много, однако один из прыжков, вернее ночное катапультирование, запомнилось ему на всегда, к сожалению я не знаю точной даты, ориентировочная – лето 1963-64 года. Вот как описывается эта ситуация в «Красной звезде» со слов летчика – инструктора капитана Владимира Малюха, бывшего на момент аварии курсантом ЕВВАУЛа и непосредственным участником событий: «…Вылетели они на «спарке» вдвоем с секретарем партбюро полка майором Вяликовым. Влади­мир знал, что этот офицер хороший человек и командир, но близко знаком с ним не был.  Ни на старте, ни в полете по маршруту майор не зада­вал лишних вопросов. Это, во-первых, говорило о том, что летчик он бывалый и по мелочам не станет опекать курсанта, а во-вторых, о его сдержанности, собранно­сти. Так они прошли большую, часть маршрута, обмениваясь только короткими фразами, и вдруг Володя понял: с маши­ной что-то случилось. Почти одновременно с земли им со­общили, что на их самолете пожар. И голос руководи­теля полетов, властный, же­сткий, назвав его фамилию и фамилию майора, потребовал доложить обстановку. Володя доложил: двига­тель работает нормально, самолет чутко реагирует на ма­лейшее изменение положения ручки.
— Итак, ваши   действия, - вдруг холодно прозвучало в наушниках, и от этой холод­ности, неподдельной,  жест­кой, Малюх вспотел — само­лет вот-вот начнет терять ско­рость, высоту, падать кам­нем, а Вяликов...
— Товарищ майор, — нашелся Володя, — я набираю высоту, выясняю состояние машины.
—Так, действуйте. Володя не сводил глаз   с приборного щитка. Какое-то время все шло нормально; Стрелка высотомера медлен­но ползла от цифры к циф­ре. И вдруг... мгновенно остановясь, резко пошла обрат­но.
— Теряем    высоту,  то­варищ   майор! — доложил Володя и в это же мгновение почувствовал запах дыма.
—Двадцатый! — раздал­ся в наушниках голос руково­дителя полетов. — Доложите обстановку.
И когда Володя сказал, что на самолете действи­тельно пожар, что приборы подтверждают это и что, на­конец, спасти самолет нет возможности, последовала команда оставить машину.
— Товарищ майор, — сно­ва обратился Володя к Вяликову, — дана команда ката­пультироваться!
— Отставить    разговоры! — голос майора   был резок и строг. На удивление себе Володя уловил в   нем   знакомые ему оттенки.
— Держите высоту. Так... Хоро­шо... Старайтесь держаться заданного курса... Так... Володе даже стало казаться, что сейчас он совершает обыкновенный тренировочный полет, а команда со стартового — немедленно покинуть самолет — тоже входят в учебную программу условна.
Володя катапультировался благополучно и, лишь когда над головой раскрылся шел­ковый купол парашюта, а глаза на мгновение ослепила ацетиленовая вспышка взры­ва, в полной мере осознал грозный смысл случившегося.
Добираясь с места призем­ления к ближайшему насе­ленному пункту, где был те­лефон, Володя представил себе предположительный курс полета их пылающей машины и понял: майор приказывал ему вести само­лет по кривой в сторону от густонаселенного района. Вот выдержка, которой стоит по­завидовать!...».

Сам дедушка не любил рассказывать об этой ситуации: «…тоже мне, героя нашли, были ребята и получше, я же не мог допустить падения самолета на город или станицу» - говорил он мне. Знаю лишь то, что после того, как он отдал команду на катапультирование курсанту, сам управлял машиной ещё минуту – полторы, затем «дернул ручки», самолет взорвался под ним. Ему опалило лицо, поймал несколько осколков по касательной в грудь и в голову. Бабушка рассказывала: «В ту ночь мне стало очень тревожно – самолеты не гудят, а Николая все нет. Когда Серёжка заснул, я пошла на проходную (В то время они жили в 100 метрах левее центрального КПП). Николай появился около 3-х часов ночи и сказал: «Чего ты вышла? Что – то случилось? Пошли домой  мне надо помыть голову…» Мы пришли домой, а у него все волосы в крови… На следующий день за моей спиной уже шептались: «…вчера она должна была стать вдовой»». Через несколько месяцев одно высокопоставленное лицо в Краснодаре или в Ростове – точно не помню, получило орден «Красной Звезды» за высокий ПолитМорСос подчиненного личного состава, а дедушке вручили грамоту и очередные часы.

В 1977 году он решил пойти на пенсию, и даже провел 5 недель в отпуске, представляя себя в роли гражданского человека, но это ему крайне не понравилось, и он попросил начальника училища найти ему какое-нибудь дело. Так  он стал командиром батальона курсантов и начальником лагерного сбора призывников (Как я понял КМБ для молодых бойцов, хотя при просмотре фотографий видел, что по окончании сборов все «выпускники» были с сержантскими лычками).

В 1978 году родился я, и дедуля внес огромный вклад в моё воспитание и становление как личности, а когда в 1988 году погиб мой отец – он заменил мне его. По большому счету всему чего я достиг – я обязан ему.

В 1984 году по возрасту был вынужден уйти на пенсию. И сразу же устроился работать в ПФЛ училища на должность старшего лаборанта – психолога, где занимался профотбором абитуриентов, курсантов читкой лекций на Кафедре общественных наук.  На это должности он проработал до сентября 2005 года, продолжая принимать непосредственное участие в воспитании молодого пополнения для наших ВВС, когда в возрасте 76 лет у него был обнаружен рак. Вплоть до самой смерти он тешил себя надеждой о том, что он вернется на работу, будет опять общаться с молодежью, но наступила во истину черная суббота, 15 июля 2006 года.

 Январь 2007 года,  Москва, Монино, ВВА.   

 майор  Николай Вяликов